Тени раннего вечера уже начинали сливаться в единую густую синеву, когда Михаил шагал по брусчатке старого переулка. Воздух был прохладен и звонок, а в трубке телефона звучал голос, который он не слышал целую вечность. Широкая, почти мальчишеская улыбка не сходила с его лица.
— Макс, ты только представь! – воскликнул он, и его голос, обычно такой уверенный и строгий, сейчас звенел неподдельным восторгом. – Сколько лет прошло! Десять, представляешь? Целая эпоха! Я до сих пор помню, как мы в последний раз на вокзале прощались, ты тогда в ту злополучную командировку уезжал, которая на десятилетие затянулась.
В трубке послышался такой же оживлённый, низкий баритон, мгновенно переносящий в прошлое:
— Да уж, Миш, целая жизнь! Ты представляешь, я тут на днях фотографии старые листал – мы же мальчишки совсем были! Я уже Сашке звонил, предупредил. Сказал, что собираемся в любом случае. Это, брат, не обсуждается. Приедет, даже если у него земля под ногами гореть начнет.
— Всё дела… — Михаил засмеялся, но в его смехе была лёгкая ностальгическая грусть. – Как же я по нашим трёпом соскучился.
— Но как раньше, оговоримся сразу, уже не получится, – голос Макса стал на полтона серьёзнее. – Я теперь, брат, в серьёзном статусе – примерный семьянин, отец семейства. У меня красавица-жена, две дочки-припевочки. Так что никаких безумств. Только тихий, цивилизованный, семейный ужин. Сашка тоже согласен, говорит, придёт с Ольгой и сыном. А ты как, Миха? Остепенился наконец-то или всё ещё на свободе порхаешь?
Вопрос, как тонкая icy игла, кольнул Михаила в самое незащищенное место. Он замедлил шаг, улыбка постепенно стерлась с его лица. Личное счастье… Оно всегда было для него сложной, нерешаемой задачей, уравнение с множеством неизвестных, которое он так и не смог вычислить. В карьерной гонке он давно обогнал всех своих друзей – его имя было известно, его капиталы росли, как на дрожжах. Но в личной жизни царил непроглядный, холодный хаос. Один раз всё уже шло к свадьбе, букеты были заказаны, костюм куплен, но за неделю до ЗАГСа в нем заговорила щемящая, парализующая тоска. И он решил «просто узнать о ней больше». Лучше бы не узнавал… Потом была еще попытка, яркая, страстная, но она быстро свелась к простой и циничной формуле: любовь не к нему, а к его капиталу, к тому, что он мог дать. В итоге он махнул на всё это рукой, замуровал себя в работе, за что Сашка постоянно отпускал в его адрес шуточки. Беззлобные, но до противного точные и ранящие.
— Пока не женился, – ответил Михаил, стараясь, чтобы голос звучал легко и непринужденно, – но уже близок к этому. Очень близок.
Максим воспринял новость с искренним, оглушительным восторгом:
— Да ладно, дружище! Вот это повод! Вот это действительно новости! Поздравляю! Правильная жена – это же фундамент, залог успеха во всем! Так чего тянуть? Отлично! Значит, собираемся все вместе: с семьями, с детьми. Устроим приличный, красивый вечер, а не как в те наши легендарные, но безумные времена!
Они оба рассмеялись, и в этом смехе отозвалось эхо двадцатилетней дружбы, бесшабашной молодости, поездок на юг на старенькой «девятке», ночей у костра и веры в то, что всё только начинается. Несмотря на то, что всем друзьям было уже далеко за тридцать, призрак тех приключений всё ещё манил их, как самый сильный магнит на свете. Правда, Макс в последние годы окончательно выпал из их авантюрной орбиты – жил за границей, обрастал бытом. А вот Михаил с Сашкой ещё иногда позволяли себе вырваться, найти время для встреч с друзьями и по-настоящему весёлых, шумных компаний. Увы, Макс мог приехать только в строго отведённое женой время, обычно когда та уезжала к своей матери.
— Раз тихо и степенно, тогда давайте у меня соберёмся, – suddenly предложил Михаил, в котором заговорила давно забытая жажда одобрения, признания его «успешности» не только в бизнесе. – Я недавно как раз дом приобрёл за городом, участок облагородил. На выходных погода обещает быть отличной… Барбекю, свежий воздух, дети могут по лужайке побегать. Всё, решено!
— До выходных! – радостно ответил Макс. – И, Мишка… Ты не представляешь, как я рад, что ты наконец-то нашёл своё счастье. А то мы с Сашкой уже начали потихоньку завидовать твоей холостяцкой вольнице. Шучу, конечно! Только, чур, нашим жёнам это не рассказывать! – Макс рассмеялся так громко и заразительно, что Михаил чуть не съязвил ему в ответ – мол, никто их с Сашкой силой под венец не тащил.
Выключив телефон, Михаил остановился посреди пустынного переулка. Эйфория от разговора стала быстро рассеиваться, уступая место холодной, трезвой панике. Всё звучало идеально: долгожданная встреча друзей, радостные объятия, воспоминания. Но вот незадача – где, в самом деле, взять ту самую, «очень близкую» невесту? Признаться потом, что пошутил? Можно, конечно. Но нельзя допустить, чтобы его раскусили сразу, в первые же минуты. Он всегда должен быть на высоте, всегда безупречен – таков был его негласный девиз. Искать кого-то из актрис через агентство? Бред. Друзья – не дураки, сразу почувствуют фальшь. Просить знакомую? Слишно опасно: потом не отвяжешься, вдруг ещё и жениться придётся по нелепой случайности, запутавшись в паутине собственной лжи.
«Что остаётся? Искать в своём офисе», – с холодной решимостью подумал он. Среди пятидесяти сотрудниц наверняка найдётся подходящая кандидатка. Умная, стильная, с хорошими манерами. Главное, чтобы была не замужем – Сашка, тот ещё сыщик, наверняка в курсе личной жизни половины его коллектива. Времени катастрофически мало – всего пара дней. За это время нужно будет узнать о ней всё, чтобы не проколоться на мелочах. Значит, выбор надо сделать немедленно, сегодня же.
Он резко развернулся и быстрыми шагами направился обратно к своему офисному центру. Поднявшись на свой этаж, он не пошёл в кабинет, а начал неспешный, оценивающий обход. Его ноги сами привели его в бухгалтерию. Михаил остановился у стеклянной стены, сделав вид, что изучает что-то в телефоне, а сам внимательно наблюдал за сотрудницами.
«Так, посмотрим… Маргарита Петровна и Анна Викторовна – безусловно, прекрасные специалисты, но слишком взрослые, им под шестьдесят. Светочка из отдела рекламы так разрисовалась и нарядилась, что, кажется, готовится не к рабочему дню, а к выходу на подиум. Слишком броско, опасно. Та красавица-брюнетка у окна… Занята, недавно играла свадьбу, мы даже от коллектива подарок дарили. Значит, мимо».
К концу дня Михаил, уже откровенно раздражённый и уставший от бессмысленной слежки, вернулся в свой кабинет. Казалось, он изучил каждую женщину в радиусе пяти этажей, и среди всех этих умных, красивых, успешных сотрудниц не нашлось ни одной, кто мог бы убедительно, а главное – безопасно – сыграть роль его невесты.
«Вот же незадача… Полный провал», – с горькой усмешкой подумал он, устало плюхаясь в своё роскошное кожаное кресло. Он чувствовал себя в ловушке, в которую загнал себя сам.
Внезапно дверь кабинета тихо скрипнула и открылась. Михаил поднял голову и увидел, как кто-то неторопливо, почти грациозно протирает пыль с книжных полок. Это была уборщица, которую он видел краем глаза, но никогда не замечал по-настоящему. Она тут же обернулась на звук, заметно смутившись, и Михаил смог разглядеть её лицо.
— Извините, Михаил Сергеевич, — тихо сказала она. — Лена, ваша секретарша, сказала, что вы уже ушли, поэтому я решила быстро прибраться.
Он заставил себя улыбнуться, стараясь ее успокоить:
— Всё в порядке, не переживайте. Я просто задержался. Работайте спокойно, я вам не помешаю.
Сев за компьютер, он сделал вид, что погружен в работу, но его взгляд снова и снова непроизвольно возвращался к девушке. Она казалась очень молодой, на вид лет двадцати пяти, стройная, с нежной шеей и аккуратными руками. Симпатичная. Почему такая привлекательная девушка работает уборщицей? Студентка? Или у нее какая-то сложная, драматическая история? Что-то в её осанке, в плавности движений говорило не о работе с тряпкой и шваброй, а о чём-то другом.
— Простите, как вас зовут? — неожиданно для себя спросил он, ловя её испуганный взгляд в отражении на мониторе.
Девушка обернулась и приветливо улыбнулась. Улыбка у нее была лёгкая, светлая.
— Кристина. А вас, Михаил Сергеевич, я, конечно, знаю. Все знают.
— Вы давно у нас работаете? Раньше я вас как-то не замечал, — он попытался сделать свой тон максимально нейтральным, не пугающим.
Она продолжила протирать полки, но её движения стали чуть более скованными:
— Уже три месяца. Обычно я прихожу поздно, когда вы и большинство сотрудников уже уходите, поэтому мы не пересекались.
Что-то в её манере говорить снова привлекло внимание Михаила. Чистая, грамотная речь, правильные интонации, никакого намёка на просторечие или региональный акцент. Это было странно.
— А почему вы выбрали именно такую работу? — не удержался он. — Если честно, вы… не совсем похожи на человека, который обычно на таких должностях работает.
Кристина улыбнулась, слегка пожав хрупкими плечами:
— А каким должен быть такой человек? По-вашему, уборщица – это обязательно неопрятная, уставшая женщина в возрасте с вечным перегаром и в стоптанных тапочках?
Михаил смущённо усмехнулся:
— Ну, нет, конечно. Стереотипы, что поделать. Но всё же интересно…
Она вздохнула, и её улыбка стала немного печальной:
— Год назад у меня родился сын. Его отец… ну, он узнал о беременности и просто испарился. Исчез. Так что пришлось работать, как придется, да и учёбу не забрасывать. Я заочница. Пока моя тётя могла сидеть с Егором, всё было более-менее, но месяц назад она уехала к своему сыну в другой город. Эта работа мне идеально подходит: я прихожу вечером, пока Егоркой присматривает наша соседка-пенсионерка. Небогато, но мы держимся.
Когда уборка была закончена, девушка начала собирать свои вещи в старенькую, но чистую сумку, но Михаил резко поднялся.
— Подождите, Кристина. У меня к вам… одно предложение.
Она внимательно посмотрела на него, и в её глазах мелькнула тень страха и настороженности:
— Михаил Сергеевич, вы ведь, я слышала, порядочный человек? Я не…
Он рассмеялся, на этот раз искренне:
— Конечно, не думайте о плохом. Речь не об этом. Сугубо деловое, взаимовыгодное предложение. Садитесь, пожалуйста, я объясню.
Кристина осторожно присела на край стула, слушая его сбивчивый, местами нелепый рассказ о друзьях, о гордости, о глупой лжи про невесту. Через несколько минут она уже смеялась – тихим, серебристым смехом, который заставил Михаила невольно улыбнуться в ответ.
— И зачем вам всё это? — спросила она, вытирая слезинку из уголка глаза. — Что вы им скажете потом, когда «расходитесь»?
— Скажу, что нашёл кого-то ещё лучше, — с натянутой лёгкостью ответил Михаил. — Или что не сошлись характерами. Не важно.
Она взглянула на него внимательно, изучающе, и в её взгляде появилась недетская серьезность:
— Вы точно ничего такого… не задумали? Никаких скрытых условий?
— Клянусь, — он даже поднял руки, как бы сдаваясь. — Всё строго по договору. Я оплачу ваше время щедро.
Кристина задумалась, смотря в окно на зажигающиеся огни города, а потом тихо произнесла:
— Знаете, я когда-то в юности серьёзно занималась музыкой и даже планировала в театральный поступать. Мама говорила – у меня талант перевоплощения. Вот, видимо, мой звёздный час настал… Только что с Егоркой? Я не могу оставить его одного.
— Всё просто, — заверил Михаил, чувствуя, как его план обретает черты реальности. — Вы переезжаете ко мне на пару дней. Мы притрёмся друг к другу, я придумаю душещипательную историю про его отца. Пусть думают, что тот просто подлец и трус, который сбежал от ответственности. В принципе, так оно и есть, — он добавил с некоторой неловкостью.
Кристина долго смотрела на него, словно пытаясь прочитать его истинные мысли где-то в глубине глаз, а затем негромко сказала:
— Хорошо. Я согласна.
Михаил почувствовал, как волна колоссального облегчения затопила его.
— Серьёзно? Кристина, вы не шутите? Вы меня просто спасаете! Вы не пожалеете, я заплачу вам втрое больше, чем мы договорились!
Через час он ждал её внизу, у выхода, на своем тёмном внедорожнике. Кристина вышла, уже в лёгком пальто, с той же скромной сумкой.
— Ну что, вы закончили? Тогда поехали ко мне, обсудим детали.
— Да, но сначала нам нужно заехать за Егоркой, — ответила она твёрдо. – Я не оставлю его.
А через два часа они уже стояли в просторном, выдержанном в стиле хай-тек холле загородного дома Михаила. Кристина, держа на руках сонного сына, осматривалась вокруг с нескрываемым изумлением.
— Вы здесь живёте? Один? Не страшно? – прошептала она. – Всё какое-то… стерильное, пустое. Как в журнале по дизайну. Красиво, но… бездушно. Мрачновато даже.
Михаил впервые окинул взглядом привычные интерьеры – холодный глянец поверхностей, хромированный металл, строгие прямые линии, – и вдруг с болезненной ясностью понял, насколько правдива и точна её оценка. Этот дом, в который он вложил кучу денег, был не жилым пространством, а дорогой, бездушной декорацией, склепом для его одиночества.
«Вот же кретин этот дизайнер! — с внезапной яростью подумал он. — Уверял, что минимализм – это стильно и круто. Завтра же всё переделаю! Найму другого!»
— Хочешь, для уюта зажжём камин? — неожиданно мягко предложил он. — Он здесь настоящий, дровяной.
За те несколько дней, что Кристина и маленький Егор провели с ним, Михаил впервые за долгие годы ощутил, что значит приходить в Дом. В место, где тебя ждут. Где пахнет не стерильной чистотой, а чем-то вкусным, где разбросаны игрушки, где из радиотрансляции доносится не деловой подкаст, а детские песенки.
Одиночество, которое он так лелеял и ценил, вдруг стало казаться ему тягостным и ненужным. Утренний кофе, который кто-то молча ставил перед ним на стол, казался настоящим чудом. Ему это безумно понравилось. Очень. Но он понимал – это лишь временный праздник, красивая иллюзия. И он знал: скоро всё закончится, и он снова останется один в своем идеальном, безмолвном склепе.
Накануне вечера встречи Михаил, нервно pacing по кухне, обратился к Кристине:
— Я всё никак не могу определиться, в каком ресторане заказать еду. Ты какую кухню больше любишь? Итальянскую? Японскую?
Она удивлённо вскинула брови, откладывая в сторону книжку, которую читала Егору:
— Но у тебя ведь будет всего шесть гостей. Зачем что-то заказывать? Это будет бездушно и не по-домашнему.
За последние дни их общение стало на удивление простым и тёплым, они незаметно перешли на «ты».
— Ты же теперь почти семейный человек, — добавила она с лукавой, тёплой улыбкой. – Вот и веди себя соответствующе. Мы всё сделаем сами. Ты будешь главным по мясу на углях, как положено отцу семейства, а я займусь закусками и салатами.
Михаил с лёгким недоумением посмотрел на неё, затем усмехнулся:
— Ты уверена, что у нас получится? А вдруг всё испортим? Я, надо признаться, никогда в жизни не жарил шашлыки. Для этого есть повара.
— Ничего мы не испортим, — уверенно заверила она. – Я буду руководить процессом. Нам просто нужно заранее съездить и всё купить. Поедем вместе, как настоящая семья.
Этот вечер стал для Михаила откровением. Он, Кристина и маленький Егор, сидевший в своём стульчике и радостно стучавший ложкой, возились на огромной кухне, маринуя мясо по её «секретному» рецепту. И тут Михаил с удивлением обнаружил, что в этих шкафах, которые раньше казались ему декорацией, на самом деле хранится множество посуды и всяких кухонных приспособлений – блендер, миксер, наборы ножей, всё в заводской упаковке.
Когда Кристина попросила его почистить картошку для салата, Михаил с комичным ужасом посмотрел на неё:
— Это уже чересчур. Я всё-таки генеральный директор, а не поварёнок.
— Картошку почистить – это чересчур? — рассмеялась она. – Ну тогда займись луком. Вот уж где ты сможешь в полной мере прочувствовать всю тяжесть бизнесменской доли – выплакать все свои слёзы!
К назначенному часу гости начали съезжаться. Встреча была бурной, шумной, полной крепких, мужских объятий, хлопков по спинам и взрывов смеха. Михаил, Максим и Сашка, встретившись, держались друг за друга, будто не виделись не десять лет, а целую вечность. Дети, сначала стесняясь, быстро освоились с маленьким Егором и моментально нашли общий язык, скрывшись где-то в саду с мячом.
Жёны, красивые и ухоженные, тоже не остались в стороне: Ангелина, супруга Макса, с лёгкой, открытой улыбкой протянула руку Кристине.
— Здравствуйте, я Ангелина, а это Ольга, жена Сашки. Мы – официальные жёны и смотрители этих двух вечных мальчишек, — произнесла она с доброй, лукавой улыбкой.
Кристина, скрывая естественное волнение, улыбнулась в ответ – и её улыбка была на удивление естественной и тёплой:
— Очень приятно. Я Кристина. Пока ещё только в статусе невесты, но уже тоже, кажется, присоединяюсь к вашему клубу. Проходите, пожалуйста, чувствуйте себя как дома.
Когда мужчины присоединились к ним, Кристина почувствовала на себе их изучающие, заинтересованные взгляды. Наконец Максим, всегда отличавшийся прямотой, не выдержал:
— Ну что я могу сказать? Наш Мишка наконец-то обрёл не только вкус к деньгам, но и к женщинам! Рад за тебя, брат! Выглядите вы вместе сногсшибательно.
— Прекрати, — смущённо засмеялся Михаил, но его глаза сияли от гордости. Он сам не мог поверить, насколько органично Кристина вписалась в эту картину.
Все разместились на просторной веранде с видом на сад. Саша, наблюдая за Михаилом, который с сосредоточенным видом, под чутким руководством Кристины, ловко переворачивал шашлыки на решётке, не скрыл изумления:
— Миш, ты хочешь сказать, что теперь сам этим занимаешься? Сам мариновал? Сам жаришь? Ты же у нас аристократ, белоручка!
— И мариновал, и жарю, — с невозмутимым видом ответил тот. – У меня строгий продюсер, — он кивнул на Кристину.
— Скажи ещё, что это не из ресторана, — не поверил Саша.
— Нет, а ещё эта ваша продюсер заставила меня чистить лук, — с комичным страданием в голосе пожаловался Михаил. – Я плакал, как герой Леонардо ДиКаприо в конце «Титаника». Навзрыд.
Саша рассмеялся до слёз:
— Брат, теперь я точно уверен на все сто – ты на верном пути! Ты нашёл свою женщину.
Вечер пролетел в невероятно тёплой, по-настоящему семейной атмосфере. Было много смеха, вкусной еды, искренних разговоров и воспоминаний. Ближе к ночи, когда все перебрались с веранды в огромную гостиную, Ангелина, томно потягиваясь в кресле, заметила:
— Эх, сейчас бы немного романтической музыки… Шопена или Дебюсси…
Кристина, улыбнувшись, молча встала и направилась к огромному, черному роялю, стоявшему в углу. Михаил изумлённо смотрел на неё, не в силах вымолвить ни слова. Он и не подозревал, что инструмент вообще настроен. Её пальцы коснулись клавиш, и пространство заполнила нежная, глубокая, щемяще-печальная мелодия. Это был Шопен. Она играла так проникновенно, с такой погружённостью в музыку, что все разговоры моментально смолкли. А в сердце Михаила зародилась острая, почти физическая боль и щемящая грусть. Он смотрел на её склонённый профиль, на тонкую шею, озаренную мягким светом лампы, и лихорадочно искал в голове повод, любую зацепку, чтобы уговорить её остаться ещё хотя бы на один день. Навсегда.
Гости стали разъезжаться за полночь, полные впечатлений и искренних благодарностей. Когда маленький Егор, сидя у Михаила на коленях, уже крепко клевал носом, он обеспокоенно обратился к Кристине:
— Вы ведь не собираетесь сейчас же ехать? В такую ночь? Егорка совсем выбился из сил. Останьтесь до утра, пожалуйста. Я сам отвезу вас, куда скажете, завтра.
Она взглянула на него, и в её глазах он прочитал ту же тревогу, то же смятение, что бушевало в нём самом.
— Завтра будет ещё сложнее уехать, Миша, — тихо ответила она. – К хорошему, к теплу… к этому… слишком быстро привыкаешь.
Она взяла сонного сына на руки, и Михаил проводил их в гостевую спальню. Через полчаса, убедившись, что ребёнок спит, она вышла к нему в гостиную.
— Спасибо тебе за этот вечер, — сказала она тихо. – Он пролетел как одно мгновение… И был таким настоящим.
Позже, оставшись один на террасе, Михаил смотрел на ночных бабочек, бьющихся о стекло фонаря. Рядом стоял нетронутый бокал виски. Его мысли путались, сердце сжималось от непонятной, сладкой и мучительной тоски. В тишине телефон неожиданно завибрировал: сообщение от Саши.
«Миш. Она – потрясающая. Если ты упустишь её, ты просто последний идиот на свете. Держись за неё. Я серьёзно».
Михаил улыбнулся, отложил телефон, но почти сразу же пришло новое сообщение, на этот раз от Максима.
«Завидую тебе, брат. Белой завистью. У меня всё это уже в прошлом, быт, рутина. А у тебя всё самое главное – только впереди. Не потеряй свой шанс. Такие женщины – они на дороге не валяются».
Михаил встал. В нём что-то щёлкнуло, какая-то внутренняя преграда рухнула. Он больше не мог ждать. Он твёрдо решил действовать. Сердце бешено колотилось, когда он подходил к двери гостевой комнаты. Он тихо постучал и, приоткрыв дверь, жестом пригласил её выйти.
— Давай выйдем на террасу? — мягко, почти шёпотом предложил он. – Немного подышим воздухом.
Кристина, удивлённо посмотрев на него, накинула халат и вышла:
— Что-то случилось?
Михаил повернулся к ней, взял её руки в свои и, глядя прямо в глаза, произнёс с такой серьёзностью, от которой у неё перехватило дыхание:
— Останьтесь.
— Как… это? — растерянно прошептала она.
— Ты. И Егор. Хотите остаться? Не на день. Навсегда.
Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, не в силах вымолвить ни слова. В горле стоял ком.
— Но мы ведь знаем друг друга всего несколько дней, Миша, — наконец выдохнула она. – Это безумие. Ты почти ничего обо мне не знаешь. Ничего настоящего!
— Кажется, я знаю тебя всю свою жизнь, — без тени сомнения ответил он. – Я три дня смотрю на тебя и понимаю, что не могу… я не хочу больше представлять свою жизнь без вас. Без твоей улыбки утром, без топота маленьких ног в этом стерильном дворце, без твоей музыки. Это пустое место без тебя.
Кристина молчала, а по её щекам беззвучно текли слёзы. Затем, почти шёпотом, прорываясь сквозь них, она сказала:
— Если честно… я тоже не знаю, как теперь буду жить без этого. Без тебя. Я уже думала, как буду засыпать в нашей каморке, слушая, как за стеной ругаются соседи… Это так… страшно – потерять ощущение дома. Понимаешь?
Не дав ей договорить, Михаил притянул её к себе, долго смотрел в её влажные, сияющие в лунном свете глаза и тихо, касаясь её губ своими, прошептал:
— Я искал тебя всю свою жизнь. Где же ты была раньше?
Она обняла его, прижалась к его груди и ответила так же тихо, счастливо:
— Я ждала. Пока ты меня найдёшь.