Ох, какое это было блаженство — первые дни нашего отпуска, словно вырванные из сказки! Мы приехали в этот тихий уголок побережья, где море шепчет песни уставшим душам, а солнце целует кожу мягким, золотистым светом. Заселились в уютный номер с панорамными окнами, распахнутыми прямо на бескрайнюю синеву океана. Воздух пах солью, цветущими жасминами и свободой. Мы стояли на балконе, вдыхали этот аромат, как впервые за десятилетия, и не могли надышаться. Сердце пело, душа расправляла крылья.
Нам ведь и не нужно много — чашка душистого чая с лимоном, любимая книга на коленях, закат, который каждый вечер рисует на небе шедевр из багряных, розовых и оранжевых красок. Тишина. Покой. Спокойствие, которое не купишь ни за какие деньги. Это и есть наше счастье — выстраданное, заработанное годами труда, садовыми грядками, бессонными ночами у больничной койки, тревогами за детей и внуков. Мы заслужили эти минуты — каждую, до последней.
Но, как гласит старая мудрость, даже в самой сладкой бочке мёда может найтись капля горечи. И вот, как назло, эта самая капля превратилась в целую лужу дегтя, затопившую нашу идиллию. Эта «ложка дегтя» обосновалась по соседству — в номере, разделявшем с нами тонкую стену и балконную перегородку.
И тогда всё и началось. С первого же утра стало ясно: соседи — не просто шумные, они — стихийное бедствие. Молодая парочка, лет по двадцать пять, будто сошедшая с обложки какого-то модного глянца. Он — как борец сумо, только покрытый татуировками от шеи до локтей, с буграми мышц, будто на тренировке перед боем. Она — худющая, как тростинка, с губами, надутыми так, что казалось, вот-вот лопнут, и телефоном, приросшим к руке, будто это часть её тела.
Целыми днями они устраивали на балконе фотосессии, как будто снимались для модного журнала. Позируют, корчат рожи, кричат: «Смотри в камеру! Улыбнись! Давай ещё!» А в перерывах — о, боже! — орёт такая музыка, что в стенах дрожат стёкла. Бум-бум-бум! Басы, как удары молота по вискам. Я уже и беруши достала, и наушники, но всё равно этот грохот пробирается внутрь, будто пытается вышибить из меня последние нервы.
Сначала я, конечно, пыталась быть благородной. Молодость, в конце концов — она ведь шальная. Что с них взять? Пусть веселятся. Но их поведение быстро перешло все границы приличия. Сначала — балконные комментарии. «Фи, опять эти пенсионеры с чаем!» — шипела она, будто мы заразные. «Смотри, дед газету читает! В 21 веке! Это ж раритет!» — хохотал он, как будто это было самое смешное в мире.
А потом — ресторан. Наша тихая вечерняя трапеза, где мы с Колей обсуждаем внука, сад, погоду, — превратилась в поле боя. Мы садимся в укромный уголок, заказываем по кусочку куриной грудки на пару, свежие овощи, чай. Тихо, спокойно. И тут — как ураган — врываются они. Громкий смех, звон посуды, топот кроссовок. Они вваливаются, как на шоу, набирают себе целые горы еды: жирное мясо, картошка фри, макароны с соусом, всё залито майонезом, будто это не ужин, а вызов самому холестерину.
И обязательно — садятся рядом. Не просто рядом, а прямо за наш стол, будто мы их приглашённые гости.
— Стас, смотри! Они курицу варёную едят! — визжит она, тыча вилкой в свою тарелку с креветками, политыми кетчупом. — Фу! Это же как в больнице! Как вообще можно это жрать?!
Её кавалер, чавкая, отвечает:
— Это диета, детка! Чтобы до ста лет дожить и внукам мозги выносить!
Мой Николай аж побагровел. Вилка в его руке дрожала, как осиновый лист. «Галя, — шепчет он, сжимая зубы, — я сейчас встану и скажу им всё, что думаю! Я не могу больше!» А я его успокаиваю: «Коля, не надо. Не лезь в драку. Это же молодёжь. Пусть тусуются. Мы ведь приехали отдыхать, а не воевать».
Как же я была наивна…
Но последней каплей стала та самая ужасная минута. Я выхожу на балкон — просто чтобы запечатлеть на свой старенький телефон цветок гибискуса. Красивый, ярко-алый, как закат. Я стою, снимаю, улыбаюсь. И вдруг слышу — за перегородкой, в соседнем номере — злобный, саркастический смешок.
— Стас, смотри! Бабуля натюрморт для «Одноклассников» снимает! — хихикает она. — Наверное, подпишет: «Всем хорошего денечка! Счастья и любви!» Ха-ха-ха!
Меня словно окатило кипятком. Руки задрожали. Телефон чуть не вывалился из пальцев. Но это было не от страха. Это была ярость — чистая, кипящая, всепоглощающая. Они смеялись не над телефоном. Они смеялись надо мной. Над моей жизнью. Над моими скромными радостями, над тем, что для меня — счастье: чай, цветок, тишина, любовь. А для них это — мусор, повод для насмешек, признак «старческого маразма».
В этот момент что-то внутри меня оборвалось. Мудрая, терпеливая, сдержанная Галя — исчезла. Вместо неё в моей груди проснулась другая женщина. Не просто обиженная. Злая. Холодная. Расчётливая. Фурия, готовая к битве. Потому что, девчонки, когда трогают твоё достоинство — это уже не шутки. Это война.
Весь вечер я сидела тихо, как вода в пруду. Но внутри меня бушевало цунами. Я ждала. И, как в лучших детективах, судьба сама вложила мне в руки оружие.
Сижу на балконе, не сплю. Жара держится, но вечер уже принёс лёгкую прохладу, пахнущую морем и цветами. Вдруг слышу — соседи не спят. И этот Стас, громко, не стесняясь, говорит по телефону:
— Да, Димон, давай, приезжай! Я тебе схему объяснил: лезешь через забор у теннисных кортов, там камера сломана. Мы тебя встретим у служебного входа, проведём в номер. Никто и не заметит! Будешь с нами тусить, пить-есть бесплатно, прикинь!
— Что? Нет, без браслета тебя не пропустят через главный вход, сейчас ночь, бро! Да не бзди ты, всё будет в ёлочку!
Я замерла. Уши горят. В голове — холодная, кристально чистая ясность. Вот он — мой шанс. Эти двое не просто хамы. Они ещё и мелкие мошенники. Нарушают правила отеля. Подселяют гостей без оплаты. А это — нарушение, за которое можно вылететь отсюда в два счёта.
И в моей голове мгновенно созрел план. Простой. Изящный. Абсолютно законный. Я ждала, пока они уйдут — и пошла на ресепшен. Шла я не сгорбившись, как бабушка, а с высоко поднятой головой, спиной прямой, как у королевы. Чувствовала, как возвращается моё достоинство, как каждый шаг — это шаг к справедливости.
Подхожу к менеджеру. Изображаю панику. Дрожащий голос, трясущиеся руки, глаза — как у испуганного котёнка. Оскар, честное слово, мне бы вручили статуэтку!
— Простите… простите за беспокойство… — начинаю я, еле сдерживая слёзы. — Я, может быть, зря паникую, но… я сидела на балконе и видела… видела, как какой-то молодой человек перелезал через забор отеля. Там, у теннисных кортов… в темноте… Он шёл сюда… Я так испугалась… А вдруг это вор? Или наркоман? Я боюсь за свою безопасность…
Менеджер мгновенно напрягся. Вызвал охрану по рации. Машина завертелась. А я — с чистой совестью — вернулась в номер. Налила себе и мужу чай. Села. Улыбнулась.
— Коля, — говорю, — садись поудобнее. Сейчас будет самое интересное.
Вы бы видели, что было дальше! Мы сидели на балконе, как в театральной ложе, с видом на главный вход. Через пятнадцать минут — два охранника ведут под руки растерянного парня. Димона. Бледного, как стена. А следом — менеджер и начальник охраны направляются к их номеру.
Стук в дверь. Не вежливый. Громкий. Властный. Мы слышим перепалку. Потом дверь открывается. Стас — в одних шортах, с голым торсом, пытается сыграть «крутого».
— Чё надо? — рычит он.
Но когда менеджер объясняет ситуацию, а охранники подводят к двери его друга, вся его бравада испаряется. Он сдувается, как шарик с дыркой. Лепечет: «Да это шутка была! Мы просто друга в гости позвали!»
Его девушка выскакивает, как ужаленная, визжит: «Мы подадим в суд! У нас папа — прокурор! Вы не имеете права!»
Но всё бесполезно.
Через полчаса — скандал, крики, ругань, угрозы. А потом — финал. Наши соседи, понуро опустив головы, с чемоданами в руках, под конвоем охраны покидают территорию отеля. Проходят мимо нашего балкона.
Девица поднимает глаза. Встречается со мной взглядом. И шипит, как змея:
— Старая кляча, это ты настучала! Чтоб ты подавилась своим чаем!
Я лишь улыбаюсь. Мило. Спокойно. Поднимаю чашку, как на тост. И делаю маленький, изящный глоток.
Звук, с которым чашка касается блюдца, в наступившей тишине звучит громче любого скандала.
Николай обнимает меня за плечи, смотрит с восхищением и шепчет:
— Галочка, ты у меня не просто жена… ты — фельдмаршал Кутузов в юбке.