Утро пошло наперекосяк ещё до того, как я вышла из дома.
Между двумя работами, счетами и хроническим недосыпом, я едва держалась на плаву. Я поднялась до рассвета, лепила тесто в пекарне, когда вдруг меня пронзила неприятная мысль.
Я забыла оставить сыну, Савелию, деньги на обед.
Я уже тянулась к телефону, как пришло сообщение:
Мам, а деньги на обед?
Меня пронзило чувство вины, как удар под дых. Савелию всего двенадцать — он не должен думать о таких вещах.
Я тут же набрала его.
— Привет, мам, — ответил он тихим голосом. — Я тебе писал… на обед сегодня нет денег.
Я тяжело вздохнула. Снова ощущение, будто я подвела его.
— Прости, родной, — сказала я. — Перед уходом завозилась с бельём и совсем забыла. Я что-нибудь придумаю.
Но прежде чем я успела предложить решение, Савелий произнёс то, от чего у меня по спине пробежал холодок.
— Всё нормально! Я просто возьму из коробки с хлопьями, где папа прячет деньги.
Я застыла.
— Что?
— Ну, из коробки с «Чириос». Папа туда иногда деньги кладёт. Иногда внутрь, иногда под коробку.
Я с трудом сохранила спокойствие.
— А… да, хорошая идея, солнышко. До вечера. Люблю тебя!
Как только он повесил трубку, я осталась стоять в ступоре.
Тайник? В коробке с хлопьями?
Зачем?
Неожиданная находка
Оставшуюся часть смены я провела будто в тумане, руки работали автоматически, вытаскивая батоны из печи. Мы с мужем, Артёмом, еле сводили концы с концами, считали каждую копейку.
Мы были в долгах. Машина требовала ремонта. Кроссовки Савелию я купила в уценённом магазине — Артём сказал, что денег нет.
И при этом… у него был заначенный кэш?
Когда я вернулась домой вечером, даже не сняв обуви, направилась прямиком к кладовке.
И вот она — коробка с хлопьями.
Я дрожащими руками вытащила конверт, спрятанный под ней.
И внутри оказалась не мелочь на обед.
Там были сотни — достаточно, чтобы починить машину, заплатить за квартиру и покрыть просроченные счета.
Живот сжался в узел.
Артём всё это время сидел на деньгах, пока я надрывалась на сменах по 12 часов, вымотанная, думая, что мы тонем.
Я могла бы ворваться в комнату и сразу с ним поговорить. Но, услышав его смех по телефону, как будто всё прекрасно, что-то во мне сломалось.
Месть с шиком
На следующее утро, после смены в пекарне, я сделала то, чего не позволяла себе годами.
Я записалась на день в спа.
Причёска. Маникюр. Массаж. Всё включено.
Безрассудно. Импульсивно. Но впервые за много лет — для себя.
И я не чувствовала вины.
Когда я вернулась домой, Артём едва не выронил телефон.
Мои волосы мягкими волнами спадали на плечи, ногти — глубокого бордового цвета, а тело казалось лёгким, как перышко.
Артём уставился на меня.
— Что… ты сделала?
Я мило улыбнулась.
— Нашла деньги в коробке с хлопьями, — сказала я. — Решила себя побаловать.
С лица его моментально сошёл цвет.
— Ты… потратила их? — голос дрогнул.
— Конечно. Я ведь заслужила день отдыха, правда?
Правда всплывает наружу
— Ты не должна была их тратить, — пробормотал он. — Они не для этого были…
— А для чего? — резко спросила я. — Я вкалываю до изнеможения, думая, что у нас ни копейки, а ты держишь тайную заначку?
Артём провёл рукой по лицу.
— Всё не так, Жанна. Я не прятал их. Просто… не хотел, чтобы ты волновалась.
— Не волновалась?! — мой голос сорвался. — Это всё, что я делаю! Я волнуюсь каждый день!
Он опустил глаза.
— Начальник говорил о возможных сокращениях. Я хотел отложить немного… на всякий случай.
Я уставилась на него.
— Значит, ты позволил мне думать, что мы тонем, позволил работать на износ, лишь бы ты мог копить “на всякий случай”?
Артём поморщился.
— Я не думал об этом так…
— Конечно, не думал.
Между нами повисло напряжённое молчание.
Я глубоко вдохнула.
— Мы же команда, Артём. А ты даже не доверился мне.
Он взглянул на меня с сожалением.
— Ты права. Прости.
Я покачала головой.
— “Прости” не стирает ощущение, что я тонула в одиночку.
Что будет дальше?
На следующее утро мы договорились: я больше не трону ни одной заначки.
А он пообещал: больше заначек не будет вовсе.
Я хотела верить ему.
Правда.
Но позже, стоя на кухне и глядя на пустое место, где лежал конверт, я не могла избавиться от одной мысли:
Если он сделал это однажды… что помешает ему повторить?