Целую неделю после ссоры была тишина. Дима уже даже начал задумываться о том, что родители поняли, что помощь от него им не светит, но все оказалось намного сложней.
Ведь по прошествии этой недели он достал из почтового ящика повестку в суд.
Не теряя времени и не желая упускать из рук деньги и помощь, которую предоставлял Дима, родственники решили подать на алименты.
– Гиблое дело, – пожал плечами Димин товарищ.
Хороший юрист, который занимался всякого рода гражданскими делами и к которому первым делом парень решил обратиться за консультацией.
– Да, они пенсионеры, но доходы у них выше прожиточного минимума. Не инвалиды, в помощи не нуждаются.
На что рассчитывают – мне, если честно, вообще не понятно.
Зато Диме было понятно, на что родители рассчитывают и, самое главное – кто их надоумил идти в суд.
Ведь требования денег и помощи были настолько же бредовыми, насколько и вера сестры (и родителей вместе с ней) в то, что получится добиться алиментов от мужа на тех детей, которые к нему не имели никакого отношения.
Похоже, что «гениальный» юрист решил и здесь не упустить свою выгоду.
И в другое время Дима бы позвонил родителям и мирно объяснил, почему они ничего не получат и почему не стоит вестись на советы «специалиста», который посоветовал им подать этот дурацкий иск.
Но сейчас…
Нет уж, дорогие родственники. Хотели повоевать? Повоюем.
Через месяц состоявшееся заседание, естественно, ничего не изменило. Только добавились ко всем расходам родителей судебные издержки.
И, конечно, зарплата «чудо-юристу», которую, Дима был уверен, еще и заплатили авансом.
Иначе бы так не убивались, услышав вердикт судьи о том, что никаких алиментов от сына им назначено не будет.
На следующий вечер после произошедшего в дверь Димы раздался звонок.
В глазке никого видно не было, поэтому он спросил, кто именно к нему приперся с утра пораньше.
– Дядя Дима, это мы! Мы кушать хотим, – раздались жалобные голоса. – Дядя Дима, дай покушааааать!
Что же, все стало предельно ясно. Сестра перешла в наступление, решив отправить к нему детей с целью надавить на жалость.
Естественно, Дмитрию пришлось запустить их на кухню – не выгонять же семилетнюю девочку и пятилетнего мальчика.
– Дядя Дима, у нас дома еды нет. Мама сказала, чтобы мы шли и у тебя просили. Можно нам что-нибудь покушать? – снова повторился вопрос.
У Димы все внутри передернулось от омерзения по отношению к сестре. Но детям он старался этого не показать.
Наоборот – говорил с ними максимально дружелюбно и поставил на стол две тарелки каши с мясом, которую приготовил накануне.
А сам позвонил сестре с целью узнать, что за дичь, собственно, происходит.
Разговаривал он из своей спальни, чтобы дети не слышали тех эпитетов, которыми он награждает сестру.
Та от него не отставала, аргументируя, что именно Дима теперь должен заботиться о детях, так как все деньги их с Димой родителей ушли на оплату услуг адвоката.
И что еще придется платить судебные издержки, а до пенсии еще две недели, так что брат, из-за которого они оказались в таких проблемах по уши, теперь обязан обеспечить детям как минимум ежедневное питание.
После этого Марина бросила трубку, напоследок спросив ехидно, не станет ли Дима посылать детей и позволять им ходить голодными?
Конечно же, Дима этого позволить не мог. Поэтому, поболтав немного с племянниками о такой странной ситуации, как отсутствие дома еды, посадил их смотреть телевизор, а сам вызвал опеку.
Заодно и будущего бывшего мужа Марины нашел в соцсетях объяснив тому, что тут, оказывается, детям нечего кушать и они по родственникам пошли побираться, причем с полного попустительства и даже по наущению матери.
Как-то неправильно это получается, Миш, дома поесть нечего, а они ходят по домам фактически незнакомых людей.
А ну как был бы на месте Димы какой-нибудь психически не особо здоровый человек, что тогда бы приключилось?
Миша приехал одновременно с сотрудниками опеки. Уже не отвечая на звонки сестры, Дима заполнил все протоколы, дал показания и даже присовокупил к ним записи камер кухни и дверного звонка.
Мол, вот он не придумал даже ничего, дети сами сказали, что кушать нечего, пришли, попросили, я накормил, ну а потом сразу про вас подумал, мол, должны же такими ситуациями заниматься.
Ближе к полуночи приехала Марина и принялась бить ногами в дверь квартиры Дмитрия, заодно поливая того последними словами.
Дима дверь ей открывать не стал, лишь погромче музыку в наушниках включил. И выключил только тогда, когда приехала полиция, вызванная кем-то из соседей.
Заодно и намекнул сестренке, что теперь-то ее шансы получить опеку над старшими детьми сильно так снижены после всего навороченного.
Марина уже, судя по всему, понимала, куда вляпалась, поэтому вела себя намного тише.
На следующий день никаких действий семья не предпринимала. Дима даже успел насладиться вторым законным выходным, отоспаться после ночного происшествия и дать согласие Михаилу выступить в качестве свидетеля на их с Мариной суде по поводу опеки над детьми.
– Как ты мог так поступить с родной сестрой! – это было первое, что сказала Диме мать, когда приехала к его подъезду и поджидала, когда молодой человек вернется домой.
– А как вы все могли так поступить со мной? – резонно спросил у матери Дмитрий.
– То есть вот так вот, да? Все измеряется в итоге деньгами? Любишь нас только тогда, когда мы можем тебе что-то дать?
– Ну а вы разве меня не перестали любить сразу после того, как я перестал вам что-то давать?
Если уж мы семья и отношения не зависят от денег, что же ты меня встречаешь не словами «как я тебя рада видеть, сыночек», а претензиями из-за всей этой ситуации с Мариной?
Она, между прочим, сама полезла в это болото, никто не заставлял, – попытался в последний раз прояснить ситуацию Дмитрий, но мать лишь отмахнулась.
– В общем так, сын. Прекращай весь этот концерт. Забирай все эти свои заявления, не лезь в разборки между Мариной и Михаилом – и мы сделаем вид, что всей этой ситуации не было.
– То есть, позволите мне, иди.от..у эдакому, и дальше быть вашим банкоматом да мастером на все руки безвозмездно, то есть даром?
Спасибо, глубоко тронут, щедрый дар, но вынужден отказаться, – съехидничал парень.
– Ну, погоди, обратишься еще к нам за помощью, все припомним, – окончательно разозлилась мать.
Дима смотрел ей вслед, покачав головой. Самое смешное, что, проанализировав все происходящее, он мог сделать однозначный вывод: за какой-либо помощью он не обращался к родителям вот уже… Да с момента окончания школы, пожалуй.
В институт поступил на бюджет, вечерами подрабатывал, денег просить у своих было стыдно, он же взрослый уже вроде бы как…
Ну а там окончание ВУЗа, работа – и вот он решает не только свои проблемы, но еще и чужие. А его за это… Иди от ом.
Пожалуй, именно вот это оскорбление жгло душу сильней того факта, что его лишили обещанного наследства.
Что он помогал от души, не считая и не требуя ничего взамен, а его любовь и доброту восприняли, как признак «…оха» те самые люди, которые, казалось, в принципе должны его любить любым…
Удивительно, но постоянное отсутствие родителей в его жизни стало причиной, по которой Дима в последующие три года налаживал не только карьеру, но и романтическую составляющую своего существования.
Приехавшая из другого города на учебу и оставшаяся здесь на работу Лена стала парню сначала подругой, а потом и возлюбленной.
Она тоже, как и Дима в свое время, помогала родителям, вот только со стороны парень видел, что помощь эта обоюдная, да и основано все действительно на любви, а не на каких-то расчетах и «обязательствах», как было в семье самого Димы.
С родителями он Лену не познакомил. Лишь рассказал, почему не общается и взял с девушки обещание, что та не будет пытаться с ними связаться. Слово Лена сдержала.
А вот родители вспомнили о Диме пять лет спустя, когда «любимая дочь» Марина сначала продала переписанную на нее квартиру, купив «любящей семье» однушку, чтобы они «доживали в спокойствии», а потом – уехала с оставшимися деньгами от продажи и оставшимися у нее после развода близнецами к новой «большой любви» в другой город.
– Дима, сыночек, нам больше не к кому обратиться, ни помощи никакой, ни поддержки не осталось, – ныли в трубку одновременно и мать, и отец.
Но Дима лишь продиктовал им моментально найденный номер ближайшего отделения соцпомощи, после чего сказал, что больше ничем помочь не может.
Хватит. Побыл иди..от ом – пора и нормальным человеком становиться. У него семья, свадьба на носу, да и ребенка они с Леной все же решили завести.
Нечего сажать на свою шею паразитов, которые наверняка ни капли не раскаялись и выводов не сделали (иначе бы не пытались примириться только тогда, когда опять что-то от Димы потребовалось).
– Кто звонил? – уточнила Лена из любопытства, отвлекаясь от приготовления ужина.
– Никто, – обозначил Дима.
Потому что иначе, как «никто» он теперь родителей и сестру не называл. Лена считала, что правильно делал.
Да и родственники с ее стороны поддержали парня, узнав некрасивую историю.
А родители Димы… Бог им теперь судья. И проблемы их тоже пусть он решает, раз Марина не захотела.
Дима с ними дел больше иметь не желал.
Автор: Екатерина Погорелова
